ПЕСНЯРЫ.com - Сообщение форума: Песняры

"Советская Беларусь" от 19.08.2010

Риск новизны

Под гитарным грифом

Владимира Мулявина я помню с 1965 года, когда он играл "на танцах" во Дворце культуры Минского камвольного комбината. Я тогда тоже играл "на танцах", но во Дворце культуры тонкосуконного комбината. Мулявин в то время был одним из самых авторитетных эстрадно-джазовых гитаристов Минска, а я - из поколения первых белорусских рокеров.

Его учителями были предшественники, моими - магнитофон "Айдас" и "комбайн", включавший в себя телевизор, всеволновой приемник и потрясающий трехскоростной проигрыватель...

Мулявин, говорили, виртуозно исполнял на электрогитаре "Полет шмеля" Римского-Корсакова в классическом стиле. Вот я и отправился посмотреть на него и послушать, как он это делает (сам-то я тоже играл "Полет шмеля", но в интерпретации чехословацкой рок-группы, чью пластинку студии Supraphon мне посчастливилось заполучить в свою коллекцию). Когда я приехал на новогодний танцевальный вечер в ДК камвольного комбината, забыл обо всем на свете! В полутемном зале под потолком вращался большой зеркальный шар, создавая иллюзию летящих по потолку хлопьев снега. На освещенной эстраде музыканты играли медленный танец. Среди них выделялся колоритной фигурой, длинной шевелюрой и сократовским лбом один человек. Слегка откинув назад голову, он стоял с гитарой и явно лидировал, ведя музыкантов за собой. Мулявин излучал какую-то мистическую силу, воздействуя на людей не только своим пением и игрой, но и неповторимым, запоминающимся раз и навсегда обликом. Я долго смотрел и слушал, словно завороженный, до сих пор эта картина у меня перед глазами...

Мы развивались, идя в ногу с английскими и американскими музыкантами - основоположниками рока. Как только кто-либо из западных звезд выпускал новый альбом, он тут же появлялся у нас. Помогал в этом минский театрально-художественный институт, где Александр Зименко и Николай Такунов открыли первый в Минске рок-клуб. На его заседаниях в студенческой аудитории они крутили на проигрывателе DUAL новые диски Cream, Jimmy Hendrix, Pink Floyd, которые многие там впервые слышали. А в это время во всесоюзной музыкальной жизни происходило следующее: старая добрая советская эстрада достигла предельных высот жанра, но стала слишком назидательной и консервативной. И уже не могла удовлетворить запросы молодежи "оттепели" 60-х, отреагировать на вызов музыки протеста, проникавшей к нам с Запада.

Английский квартет Beatles дал миру биг-бит и соответственно новые музыкальные амплуа. В Советском Союзе биг-бит постепенно распался на два основных течения: попсу, то есть так называемый стиль ВИА, и рок-музыку. Между ними расположилась так называемая "фирма" (с ударением на последний слог) и "комсомольский рок", сейчас именуемый "рокапопс". Rolling Stones открыли нам электрический хард-блюз... А у музыкантов появились новые способы заработать - так называемые "халты", иначе говоря, "халтуры", то есть выступления на разного рода вечерах и юбилеях, а также "лабайки" - игра на свадьбах. "Лабухи" "лабали" (играли) то, за что платили и что заказывали, часто наступая на горло своей собственной песне... Но все же это был прогресс по сравнению с баянистом, который прежде играл "на танцах" за рюмку водки. Помню, тогда еще один "лабух" сказал, что "битлам" надо памятник поставить за то, что они такую "халтуру" придумали!

Естественно, Мулявина как натуру творческую не мог удовлетворить статус "лабуха", а как человек цельный, имеющий к тому же профессиональную музыкальную подготовку, он не мог долго оставаться в статусе полупрофессионала, играющего на танцевальных вечерах. Само собой, из музыкального училища в Свердловске его отчислили, но Беларусь, хотя и со скрипом, приняла талантливого свердловчанина (впрочем, вышвырнув из своих музыкальных училищ Чеслава Немена и Юрия Антонова, которых приняли Польша и Россия). И Мулявин создал в Белгосфилармонии вокально-инструментальный ансамбль "Лявоны", в дальнейшем ставший "Песнярами".

Творческая жизнь свела нас, когда я, будучи студентом Белорусского политехнического института, играл в группе "2+2" Минского радиотехнического института, а позднее там же, в супергуппе "Алгоритмы".

После занятий в БПИ я шел через проспект в МРТИ на репетиции "Алгоритмов", которые у нас длились бывало с 7 часов вечера до 7 утра. Мулявин часто приходил к нам... Каждый раз он скромно усаживался на последних рядах и внимательно слушал, ничем не выдавая своего присутствия. Поразительная корректность! В свою очередь, и сам приглашал нас в филармонию на репетиции к "Лявонам"-"Песнярам"... Так мы и ходили несколько лет вдоль и поперек Ленинского проспекта...

В те годы РТИ был цитаделью белорусской (и не только) рок-музыки. Его студенты, талантливые музыканты по одаренности и инженеры по специальности, сами разрабатывали схемы и собирали усилители, дающие тот самый фирменный аналоговый гитарный звук, который и сейчас так ценится всеми музыкантами мира.

Владимир Мулявин долго уговаривал "Алгоритмы" продать "Песнярам" свои уникальные усилители, но тщетно. Однажды даже не выдержал и сказал в сердцах: "Ну как же так - государство дает нам валюту, мы покупаем самую лучшую импортную аппаратуру, а она у нас не звучит!" У него болела душа из-за неудовлетворительного звучания гитары, и он смело менял их в поиске наилучшего звука. Однажды принес показать нам первую 20-струнную гитару, которую купил по случаю у польских музыкантов. И в ответ на наши улыбки, как будто извиняясь, сказал: "Ну что тут поделаешь, нет ничего лучше". А улыбались мы из-за того, что разъем в этой самопальной гитаре был... словно от утюга!

Мы тоже использовали в своем пении четырехголосие, приемы полифонии, задержания, синкопы и другое. Но то, что мы слышали в исполнении "Песняров", было чем-то особенным... Их пение завораживало до дрожи. В вокале они были сильнейшими в стране, хотя их еще долго не хотели признавать...

Но вернемся на репетицию "Песняров". Мулявин объявил перерыв и попросил нас сыграть что-нибудь "по блюзу", заметив своим артистам: "А вы послушайте, как играть надо!" Мы слегка смутились, но стали доставать из чехлов гитары... И вот мы, Евгений Коновалов, Игорь Крупенио, Владимир Беляев и автор этих строк, импровизировали по блюзовому квадрату минут 15, а "Песняры" с интересом слушали. Когда мы закончили, ребята нам поаплодировали, и тут произошел интересный и во многом показательный эпизод... Здесь стоит сделать отступление и сказать, на каких гитарах мы играли. У нас были перепаянные "Элгиты" и "Этерна". А у Мулявина - "Этерна де люкс". Он подошел к Беляеву с гитарой в руках и спросил:

- А как это получается, что твоя "Этерна" хорошо звучит, а моя, хоть и стоит дороже, звучит хуже?

- Это потому, что в моей гитаре есть тон-компенсация, - ответил Беляев.

- А в мою гитару можно такую впаять?

Беляев посмотрел на нашего звукоинженера Владимира Янголя, который никогда не расставался с паяльником и толстым портфелем, набитым радиодеталями. Тот утвердительно кивнул.

- А сколько времени это займет?

- Минут 15...

Мулявин оглянулся на своих музыкантов и спросил:

- Сколько времени осталось до начала нашего концерта?

Оказалось - 40 минут. Немного поразмыслив, Мулявин глубоко вздохнул и решительно снял гитару. Держа ее на вытянутых руках, протянул Беляеву:

- Бери, паяй! - как будто решился на операцию.

Янголь с Беляевым тут же разобрали ее, быстро впаяв в электросхему гитары нужную цепочку, собрали и вернули Мулявину в лучшем виде.

Да, риск новизны в нем пересиливал страх осторожности!


Геннадий СТАРИКОВ.

(Окончание следует.)