Вот на прозе .ру нашел нашел такой очерк, автор Панкрат Антипов.
http://www.proza.ru/2010/07/30/697Улица Беды, дом 13
Старый анекдот про ансамбль «Песняры». Выходят они на сцену, впереди худрук Мулявин – одной рукой гитару несёт, другой тащит за рога козла (настоящего). Микрофон ему в пасть: «А сейчас, дорогие наши зрители, он исполнит любимую нашу песню про Беларусь!» Народ выдыхает: «Чо-о?» Мулявин: «Точно говорю, – про Беларусь!» Размахивается гитарой, и козла – шарах! «Бе-е-е...» Снова – шарах! «Бе-е-е-е-е...» Шара-а-а-ах! «Бе-е-е-лый а-а-ист лети-и-и-т...»
Смешно? Глупо? И что за песня такая «блеющая»?
Кому как, а мне она всякий раз вспоминается в переходе метро "Белорусская". Как увижу бронзово-бородатого партизана с ППШ, так и хочется не заблеять козлом, но запеть Мулявиным или Борткевичем. Неведомая сила неведомой доли белорусских корней. Словно жил в Минске не год грудным ребёнком, учась ходить, а шагая долго и сознательно.
Белый аист летит
Над Полесьем, над тихим жнивьём...
Где-то в топи болот
Погребён остывающий гром...
А ведь сам Мулявин родом из Сибири, а не Беларуси...
Кто в семидесятых не слышал «Песняров» или хотя бы про «Песняров»? «Советские битлы»! Магнитные ленты были ими полны не меньше запрещённых западных монстров, концертные кассы опустошались мигом. Первый «винил» от музыкальной монополии «Мелодия», естественно, в дефиците – власть бдела. Ибо как «фолк» народен, так и «рок» антинароден. Кто их знает, этих белорусских сказителей, ещё отчебучат чего «подпольного»... И в Штаты их приглашают, подозрительно...
И первое название – «Лявоны»... Лявон – это ж «белорусский Леонид»! Какой такой? Не тот ли самый? Ох, брови насупит... Хорошо, вовремя пресекли, да басист Тышко вспомнил это нейтральное – «Песняры»...
Лишь когда они в 1976-м не только покорили Штаты, но и вернулись из них, дефицит чисто по-советски обернулся «затовариванием». Их стало чудовищно много и «на виниле», и «в ящике», пошёл бесконечный «чёс» по городам и весям. А «продвинутый» зритель тут же отвернулся – раз совок привечает, значит ерунда, банальный «ВИА», музыка на обывателя. Не то что «Машина времени» да «Високосное лето»... «Диссидентский» снобизм никогда не был лучше официозного.
Демократия и отделение Беларуси нанесли «Песнярам» последний удар – в России стало «не до них». Даже мне было странно слышать на рубеже веков: опаньки, ещё живы! А-а, так это ж батька Лукашенко решил «сбацать» на универсальном инструменте по имени «национальный бренд»! Наградил Мулявина орденом Франциска Скорины – маразм крепчает! Батька «весь от сохи», по примеру Никиты Сергеича любит искать в искусстве «пидорасов» – а Мулявин, вот, к нему прилип. То ли с перепою (говорят, неслабого), то ли просто «совковая» привычка. Да и кто нынче в «Песнярах»? «Семидесятники», кто жив, все на Западе, с Мулявиным разругались в пух и прах, а песняровых «клонов» развелось как майских да ласковых...
В общем, кончились, решил я. Как хорошо, что был неправ.
Пусть наша жизнь не течение плавное –
Только бы в ней было самое главное...
Владимир Мулявин умер в 2003-м, в 62 года. Не «болезнь Мусоргского», как думалось поначалу, – автокатастрофа, выживание в ней стало агонией. «Если смерти, то мгновенной», – это ещё первые комсомольцы мечтали... И взгрустнулось – купил mp3 «Песняров старых»...
Давно ли оглядывал полки «винила» и магнитофонных катушек, думал: чёрт, не могут изобрести более ёмкий носитель... Ну, чтобы в прибор размером с кассетник сменный блок памяти с кассету, а в нём двадцать... нет, лучше сорок альбомов... Меломанская жюльверновщина воплотилась всего за два десятка лет – да как... Какая там «кассета», когда «зажигалка» вмещает не один шкаф (то и дело «прикуриваю» флэшкой – всё перепуталась)...
Тут и «Песнярам» место найдётся, и с собой их возьмёшь куда угодно. Пока не надоест...
В юности, конечно, я был тем самым снобом. Ну, выпили с одноклассниками после лыжного кросса, ну, орали на весь лес... А что орали-то?
В мокром саду-у-у
О-о-осень забыла...
Рваный плато-о-ок
Жёлтой листвы-ы-ы...
Подумаешь... Потом так же орали и Есенина «протошансоном» группы «Альфа»... «Я московский озорной гуляка»...
Спасибо «Альфе» – сама надоела, но не забыт Есенин...
Спасибо mp3 – морщит от сравнения с «винилом», но не надоели «Песняры»...
Не надоела распевная «Маладая дзяучыначка заручёная» с непередаваемым белорусским «дабл ю».
Не надоела светлая грусть «Александрины» и «Ты мне весною приснилася».
Не надоел развесёлый «Ясь», как бы под него волк зубами ни щёлкал на зайца в «Ну, погоди».
Не надоели «Наши любимые», как бы ни являлись под неё «Песняры» на пошлом новогоднем карнавале в «Этой весёлой планете».
Не надоели тяжёлые, трагичные «Гусляр» и «Крик птицы». Трагедия «била» и на их концертах – когда при последних аккордах «Хатыни» музыканты начинали «гореть» на сцене (чудо советской светотехники), комки были у любого горла.
Не надоела ни припопсованная «Вологда-гда» с сопутствующей легендой о венерическом диспансере «в доме, где резной палисад», ни вольная, но остроумная трактовка великой «Облади-облада».
Не надоели меланхоличные «Дрозды», как бы их не перепевали молодые гопники: «Вы слыхали, как дают п..ды».
Не надоели любимые нашим «хиппующим» учителем пения «За полчаса до весны». Прозвище учителя, естественно, «Мулявин» – и впрямь был похож.
Не надоел даже любимый определёнными силовиками «Берёзовый сок». Не только ж у них «трудная служба вдали от России»...
И уж никогда не надоест «Молодость моя – Белоруссия» (та самая, из анекдота). Моя ведь тоже...
В кои-то веки побывал в Минске и случайно обнаружил музей Мулявина в Белорусской филармонии. Почти центр города. Площадь Якуба Коласа с одноимённым метро, сам десятиметровый Колас (просто колосс!), издали не отличимый от банального Ильича. Здание филармонии – что-то среднее между Большим театром и поселковым ДК. Служебный вход позади. Любезная охрана – ни пропуска тебе, ни паспорта. Но и объяснить толком не смогла, где музей – долго плутал по коридорам, мелькали по кабинетам таблички: «Сябры», «Белорусский народный хор»... Современные «Песняры» не встретились.
Опозданием мы наказаны,
Что слова любви прежде сказаны...
Музей занимает три кабинета и часть филармонического фойе. Смотрителя зовут Олег. Рад, по-белорусски искренен: «Вы знаете, всё больше из России идут...» Из России, где радушия куда меньше.
Я уже не сноб, я пошляк. Спрашиваю цену билета и удивляюсь бесплатности. Впрочем... Нет, и фотографируй сколько угодно. «А что удивительного – музей Аббы в Стокгольме тоже бесплатный! В Ливерпуле битловский, правда, очень дорогой...» Запомним...
Экспонатов немного, всё больше фото. Но в первом кабинете – хрустальная «рок-корона» с торчащим из неё гитарным грифом. Э-эх... Ладно, проехали... Собрание «винила». На столе – факс из Южной Кореи, приглашающий Мулявина на местный фестиваль. Датирован... 2005 годом. Его там знали – не слышали только о смерти...
Второй кабинет – гитара Мулявина. Двухгрифовый «Гибсон», инструмент-монстр. С таким блистали и Джимми Пейдж в Led Zeppelin, и Северин Краевский в «Червоных гитарах». Мулявин в Союзе был первым...
Третий кабинет – сценические костюмы (от монашеского вретища до рубах с ручной росписью), концертные плакаты и обычный компьютер, но с редкими видео «Песняров». Олег включает одно за другим, про каждую песню рассказывает. Рассматриваю плакаты – сколько же упустил... Хотя что-то и не зря – ну, как можно сделать ораторию по поэме Маяковского «Во весь голос» («где б... с хулиганом, да сифилис»)? Включая «Прозаседавшихся»? Не представляю. Мулявин на фото в чёрном «комиссарском» френче – с длинными волосами нелепо. Ему ли примерять на себя роль «горлана-главаря»?
Куда сильнее его «Молитва» во вретище. За Беларусь и её народ.
Или одна из последних песен...
Честь имею, честь имею
И в бою, и на пиру...
Это стихи Владимира Некляева, белорусского поэта, чьи «бои и пиры» давно будоражат Минск. У которого за плечами и советское лауреатство, и батькино, и пятилетняя эмиграция, и современное «несогласие» с тремя сутками ареста... Но в этом музее, созданном по указу батьки (кто б сомневался), – песня на его стихи звучит.
«Поэт и царь» – вечная тема. Но чуть «защемило» в России, и уже знать не знаем, как с этим где-то ещё (где ж хуже нас?). И уж не до того, как «щемит» даже в Беларуси... Где, как в советские времена, неизвестно, хула батькина хуже, иль похвала...
Мулявин сочинял не так уж много – скорее, многие композиторы и поэты «звучали» благодаря ему. Некляев звучал и сам – но, видно, уже Мулявину стало нужно, очень нужно ответить его словами всем «шепчущимся»...
Фойе – бесконечные фото. В центре – с Лукашенко и указами о награждении. Но «Честь имею» – не отпускает! Опасная улыбка батьки уже не опасна...
Одно фото останавливает надолго. Мемориальная доска – барельеф Мулявина с гитарой (не «Гибсоном»). На доме, где он жил. Адрес у дома потрясающий – улица Беды, дом 13.
Есть такая в Минске – улица Леонида Беды. Так звали прославленного лётчика-штурмовика, дважды Героя. «Ахтунг, ахтунг, в небе Беда!» – кричали немецкие радисты, когда его звено было в воздухе. Штурмовик – опаснее истребителя, их гибло куда больше. Но Леонид Беда погиб в мирное время, уже будучи командующим ВВС Белорусского военного округа. Автокатастрофа... Четыре года спустя подобным же образом погибнет белорусский «первый секретарь» Машеров (говорят, «удружил» Андропов)... Ещё через двадцать два года – Мулявин... Щедра Беларусь на громкие «ДТП»...
Был ли он суеверен, живя на улице человека, погибшего в автокатастрофе? С такой фамилией? В таком доме?
Какая нам разница... Видим славу творца, но не боль... А видим боль – не верим...
Прощаюсь с Олегом. Душевная ерунда в книге отзывов. Вопрос о Бедах Мулявина застревает в горле – слава Богу.
Кто-то из первого состава «Песняров» сказал просто: «Два дня не попьёт – и такое напишет!» Нам бы так...
На выходе охрана уже не любезна. На моё «спасибо» лениво тянет: «А-а, Мулявин... Чего интересного...» И Беларусь уже забывает...
Шапки прочь! В лесу поют дрозды...
Как и у других, как и у западных монстров, у «Песняров» больше песен слабых, чем сильных. «Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды»... Опять Маяковский... Музыкальной «руды» – и побольше. Не издавать «руду», заранее определять «в отвал», невозможно – часто и не автору решать, где она, а где «что-то».
Но, в отличие от монстров, «Песнярам» почти не удавалось делать «полноценные» альбомы, в которых даже «руда» может стать своеобразной увертюрой (сколько было разговоров на тему «есть пара клёвых вещей на втором Цеппелине, остальные – так, для фона»). А без альбомов – что «худсовет» порубит, что самим жёстко сеять. А то когда ещё следующий винил «утвердят», надо в первую очередь вот это, а вот то и подождёт. Сколько «клёвых вещей» ждало и не дождалось... Даже самым «правильным» артистам в СССР выпускать по альбому в год было «не положено».
Однако смогли, по словам Мамонова, «набрать хороших на один компакт». Даже больше – ведь и «компакт» не стоит на месте.
Не было «официального» альбома «Песняры зе бест» – и хорошо, что не было. Самому собрать интереснее.
Да, «Песняров» нынче нет. Их регулярные наезды в Москву ещё не довод, как бы они не «снимали» один в один «Яся» с «Александриной».
Но «Песняры» были и будут...
Пусть они «не вышли из семидесятых» – а кто вышел? Даже любимые властью Deep Purple на концертах берут «классическим старьём», нового немного.
Пусть даже Мулявин не стал тем храбрым гусляром из "Кургана" Янки Купалы, что поёт жестокому князю-батьке правду-матку в глаза. И батька, соответственно, не в землю его живьём, а «полны гусли дукатов». Ох, не спешите, творцы, строить дворцы из камней, брошенных во Владимира Мулявина... Слава рынку, есть для этого и более верные кирпичи...
Я не поехал на улицу Беды. Далеко. Минский вокзал с поездом на Москву был скорее, ближе и уютнее.
Для души поют, а не для славы...
Да и кто из нас не живёт на своей улице Беды... В доме тринадцать... Только, слава Богу, без мемориальных досок...
© Copyright: Панкрат Антипов, 2010
